Охота на царя - Страница 36

– Что ты имеешь в виду? – жестко спросил Благово.

– Я имею в виду, мой милый, что княгиня Юрьевская берет огромные взятки за решение всяких темных дел напрямую у государя. Минуя правительство, Государственный совет и прочие инстанции, могущие следить за законностью решений. Княгиня проводит на высокие должности проходимцев, которых не приняли бы на службу даже квартальными надзирателями. А сейчас ее протекцией пользуются уже и австро-германские шпионы.

– Подожди, давай еще раз. Я как-то не очень сообразил… Жена русского императора берет взятки за использование своего влияния на мужа? Они что же, решают государственные дела в алькове?

– Этого я не знаю. Может быть, поутру за чаем. Сейчас все важнейшие назначения в империи, все раздачи концессий, подрядов, вопросы амнистии преступников, даже назначения послов – решает эта потерявшая совесть женщина. Она торгует – понимаешь! Торгует правом петь в уши императору. Есть такса, все ее знают. Министры, которые погибче станом, лебезят перед ней. Хитрый армянин Лорис, взяточник Маков, умный Валуев! Знаешь, почему Маков остался министром? Даже жалованье не уменьшили, оставили специальным секретным указом те же двадцать две тысячи… Потому что он облизывает Юрьевскую ежедневно. А сейчас, как почтовый министр, таскает ей выдержки из перлюстрированных писем. Они их на пару подправляют, в нужном им духе, чтобы опорочить тех, кто еще честен и не желает мараться вместе с ними. Затем Юрьевская показывает это государю, и тот подвергает этих честных людей опале. Так им и манипулируют!

У Благово вдруг заболело сердце. А Енгалычев продолжал с горечью:

– Ты не представляешь, Паша, что сейчас творится в Петербурге. Проходимцы и авантюристы всех мастей осаждают княгиню Юрьевскую, ее горничных и лакеев. У лакеев есть своя такса! Она имеется даже у кучера! Образован целый преступный притон, каждая мелкая шавка в котором становится богатой за неделю… Через княгиню делаются огромные состояния. Помнишь историю со снабжением нашей армии в последнюю войну?

– Да, там была какая-то афера. Кажется, все снабжение на оба театра – и Балканского, и Кавказского – было отдано на откуп одной компании, которая очень плохо справлялась со своими обязанностями. Лыков еще говорил про гнилое сукно…

– Мягко формулируешь, Паша. Не очень плохо, а ужасно, отвратительно снабжалась русская армия. И гнилое сукно, и сапоги с картонными подошвами, и мука с червями. Причем все это дерьмо поставлялось по ценам втрое выше, чем на рынке! Компания нажила на поставках просто фантастические деньги. Но когда война закончилась, казна еще оставалась должна ей несколько миллионов рублей. Жалобы на дурные поставки были уже столь многочисленны, что Военное министерство отказалось платить хотя бы эту, заключительную сумму долга. И тогда наши концессионеры пошли – куда? Правильно, к княгине Юрьевской. Дали ей мильен – и получили пять мильенов! Их фамилии известны всем: Варшавский, Грегер, Горвиц и Коген.

Полковник вдруг не выдержал и трахнул кулаком по столу так, что и рюмки, и хурма полетели на пол.

– Понимаешь, Паша! Мы потеряли убитыми и искалеченными двести тысяч наших русских людей. Наплодили славянских государств, которые сейчас в благодарность гадят нам на голову. Ты бы видел, как болгары продавали за деньги воду нашим умирающим раненым! Война стоила России миллиард золотом; бюджет расстроен донельзя. Одних процентов по займам Россия платит международным ростовщикам пятьдесят миллионов в год! Это же удавка на шее всего народа! А тут… Кому война, а кому мать родна. За эту тухлую солонину…

Благово вдруг увидел, что по щеке полковник а ползет слеза.

– Сколько народу… сколько народу, Паша, там осталось! Я ведь был там, жрал эту солонину, ругал интендантскую сволочь… Мы в Генеральном штабе провели потом внутреннее секретное расследование и решили хоть эти последние деньги тем тварям не платить. Но они договорились с этой сучкой и получили свои ворованные деньги до единой полушки!

Повисла тягостная пауза; Енгалычев ползал по полу и собирал рюмки. Потом уселся в кресло, мрачно посмотрел на однокашника.

– Это, Паша, друг мой, еще не все. Это еще не самое страшное. Самое страшное в том состоит, что сейчас некто Филиппов, тайный советник и товарищ государственного контролера, едет в Москву. Ему поручено найти в тамошних архивах материалы о короновании Петром Великим своей второй жены Екатерины, которая, как известно, была далеко не царских кровей. Понимаешь, к чему клонится дело?

– Он хочет сделать Долгорукую-Юрьевскую императрицей?

– Да. И эта прожженная интриганка и взяточница взойдет на русский престол, ведя под руку ничего уже не соображающего императора. Представляешь, что начнется тогда, если уже сейчас она творит такое…

– А как же наследник, великий князь Александр Александрович?

– Какой там к черту наследник! Наследником сделают восьмилетнего Георгия. И на Руси воцарится власть юрьевских и ее компаньонов когенов.

– Это невозможно! Александр – его старший сын, и его готовили занять трон после отца!

– Ты не понимаешь. Это не нужно княгине Юрьевской. А то, что не нужно княгине, в России не делается. Власть Юрьевской над императором безгранична. Повторяю: без-гра-нич-на! Он делает все, о чем она его просит.

Снова повисло тяжелое молчание. Потом Енгалычев как-то по-особенному откашлялся и понизил голос.

– Есть только один способ остановить это безумие. Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Как не понять. Капитан Кох поэтому так плохо оберегает императора? А Таубе? Ведь он же один из ваших!