Охота на царя - Страница 45

– Сюда!

И показал сбежавшимся срезанные клепки на крышке люка, ведущего в подвал. Люк выходил наверх в темном укромном закутке и был аккуратно заслонен аналоем с иконой Иоанна Ветхопещерника.

Тут с улицы донеслись крики ликующей толпы – подъезжал государь. Лыков в отчаянии схватился за голову. Второй люк заклепывал покойный Торсуев, и Алексей не знал, где он находится.

– Надо лезть вниз и связать их боем, – сразу же принял правильное решение Таубе. – Вцепимся в хвост, поднимется пальба – внезапного нападения у них не получится, а это уже хорошо.

Ротный оглянулся на огромные входные двери – там его часть без него встречала государя! Потом рявкнул:

– Самородов!

Тут же, как из-под земли, появился плотный усатый фельдфебель, с двумя солдатскими «георгиями» на шинели, в портупее с револьвером и шашкой.

– Возьми винтовку!

Фельдфебель не говоря ни слова вырвал винтовку у ближайшего солдата, приставил к ноге и вопросительно глянул на командира.

– Эти трое (кивок на команду Лыкова) идут вниз. Злоумышленники там. Выпускать из подвала только по предъявлению пароля… «Плевна». Меня там ранило… Кто не назовет пароля – колоть на месте штыком, будь то хоть батюшка архиерей с матушкой игуменьей. Ясно?

– Так точно, ваше благородие! – отчеканил фельдфебель и встал возле люка, не спуская с него глаз.

– Самородов всегда выполняет приказания, – пояснил капитан ротмистру Таубе. – Если вы, не дай Бог, забудете пароль – он вас убьет.

И повернулся, чтобы бежать на улицу. Но остановился, посмотрел внимательно на всех троих, молча перекрестил их, хотел что-то сказать и не сказал – убежал встречать государя.

Лыков за рукав невежливо отвел барона и поставил в конец своей маленькой колонны.

– Мы с Федором в панцирях, а у тебя только ордена на груди… хоть их там и много. Ступай в арьергард!

– Еще чего! – ответил Таубе. – Там темно, фонарей у нас нет. Ты забыл, что я вижу в темноте? В отличие от вас, остолопов…

И спустился самым первым. Ступил на присыпанные заиндевелым песком бревна, обвел длинным стволом «смит-вессона» по кругу и крикнул наверх:

– Чисто! Спускайтесь!

Барон нарочно шумел, чтобы вызвать противников на себя. Буффало с Лыковым это понимали и столь же шумно сбежали вниз.

Уже в шаге от люка была египетская тьма. Сыро, холодно, под ногами хрустит лед. Очень и очень неуютно, особенно если помнить, что ты – приманка для Сашки-Цирюльника… Лыков понимал, что в темноте, из засады, их можно перебить без особого риска, а им необходимо обнаружить себя, принять пули, заготовленные для императора.

– Покуда на Руси есть толковые ротные командиры – мы непобедимы, – сказал Таубе, делая первый шаг в темноту. – Ротные как основа монархии… Хорошая тема для магистерской диссертации!

И, знакомо держа палец у левого виска, уверенно повел колонну куда-то вперед. Они прошли в полной темноте и тишине около сорока саженей. Внезапно ротмистр остановился и сказал чуть слышно:

– Рассыпься.

Сам он тут же шагнул вправо, Буффало мгновенно переместился влево. Они цепью перегородили узкий проход и замерли. Сердце у Лыкова разогналось, как машина локомотива; он понимал, что сейчас наступит развязка всей этой многомесячной истории… Еще секунда тишины, еще… Внезапно ротмистр крутанулся и выстрелил Лыкову за спину. Оглянуться Алексей не успел – началось. Прямо в лицо ему полыхнуло огнем, загремели выстрелы, вспышки почти ослепили сыщика. Кто-то, невидимый в темноте, с расстояния в пять шагов расстреливал его в упор. Одна пуля попала прямо в грудь и срикошетила от панциря, вторая пробила ключицу, третья по касательной ударила в голову и чуть не повалила Алексея. Он тоже стрелял в ответ, пытаясь брать прицел над вспышками. Словно волшебный фонарь ритмично зажигался и гас, едва успевая осветить тусклым блеском подвальные своды и черные фигуры под ними…

Внезапно все стихло. Впереди слышался удаляющийся топот – один человек убегал. Алексей навел руку с револьвером на звук, выстрелил в темноту, затем последовал щелчок – кончились патроны. Топот стих вдалеке; последняя пуля прошла мимо. Лыков стоял теперь без движения, прислушиваясь и опасаясь получить заряд от тех, кто остался. Но кругом было тихо – ни шороха, ни стона. Тяжелое предчувствие навалилось на него. Где свои? Что с ними?

– Виктор! Федор! – шепотом позвал он, но никто не отозвался.

Все еще стараясь не шуметь, Лыков на ощупь вставил в барабан «бульдога» три патрона. Затем вынул из кармана обрезок спермацетовой свечи и серные спички в серебряной коробке, которые он успел схватить со стола у Каргера. Ударил спичкой о серебро и зажег свечу. Вытянув перед собой руку с револьвером, Алексей посветил и увидел перед собой лежащее тело. Подошел, нагнулся и узнал Сашку-Цирюльника; в груди у него, напротив сердца, чернела огромная дыра.

Лыков с трудом разогнулся – ранение и контузия в голову почти лишили его сил; кровь текла по лбу, заливала левый глаз, струилась из прострелянной ключицы по груди и животу. Стараясь не глядеть на распростертые тела своих друзей, он прошел назад, осмотрел второго убитого террориста. Таубе угодил ему пулей прямо в глаз, лицо было изувечено, но по рисунку надбровных дуг и характерным крыльям носа отчетливо узнавалась «лякинская» кровь. Без сомнения, это был Гришка Отребьев. Значит, убежал Фроленко, как-то отстраненно подумал Лыков и заставил себя вернуться к двум другим телам.

Ему хотелось потерять сознание, даже умереть, лишь бы оттянуть как-нибудь страшные новости. Но нельзя… Может быть, они еще живы, врачи успеют их спасти, если он, Лыков, будет действовать быстро. Алексей посветил на Буффало и увидел на лбу у него небольшое черное пятно размером с копеечную монету. Просунул руку под затылок и ощутил еще теплую кровь. Голова Буффало была простреляна навылет.